В Мордорию, в Мордорию, всегда по четвергам
Идут печально хобитцы навстречу злым врагам
И с ними Горлум бедненький, больной и без кольца
И распевают песенки, кото-рым нет ко-нцаааа!
— А были у них олифанты? — спросил Сэм, забывший о своем страхе ради любопытства.
— Нет, не было олифантов. А кто такие олифанты? — спросил Голлум.
Сэм встал, заложив руки за спину (как он всегда делал, читая стихи) и начал:
Серый как мышь,
Огромный, как дом,
Нос — как змея,
Трясется земля,
Когда иду по траве.
Деревья трещат,
Когда прохожу.
С рогами во рту
На Юг я иду,
Я — олифант,
Громадная туша,
Огромные уши.
Я долгие годы
Совсем не лежу,
Хожу и хожу.
Кто встретит меня,
Никогда не забудет.
А если не видел,
Подумает: врут!
Но я — олифант.
Олифант врать не будет.
Это стихотворение, которое известно у нас в Уделе, — сказал Сэм, кончив читать. — Может быть, чепуха, а может быть, нет. У нас тоже известны рассказы и новости с Юга. В старину хоббиты время от времени пускались в путешествия. Немногие возвращались назад, и не все, о чем они рассказывали, достойно доверия. Но я слышал рассказы о Высоком народе в солнечных землях. Мы называем этот народ свертингами. Рассказывают, что в сражениях они едут на олифантах. На спинах олифантов они строят дома и башни, а олифанты швыряют друг в друга скалы и деревья. Поэтому, когда ты сказал «люди с Юга в красном и золотом», я спросил, были ли с ними олифанты. Потому что, если бы они были, я бы все равно взглянул на них, несмотря на риск. Но теперь я думаю, что никогда не увижу олифантов. Может быть, такого зверя и нет на свете…