-- Ну, вотъ послѣ этого стали старики собираться по задворьямъ да толковать между собою: неправильно, дескать, баринъ владѣетъ нами. Барыня наша, говорятъ, умерла, а баринъ не родной ей племянникъ, съ какой стати онъ нами владѣетъ? Давайте, говорятъ, собирать денегъ да искать такого человѣка, чтобъ всѣ эти дѣла доподлинно зналъ и насъ изъ неволи вызволилъ. Потому, какой же это намъ баринъ? неправильно онъ нами владѣетъ! Ну, стали собирать деньги -- собрали полторы тысячи рублей. Выбрали ходоковъ: свёкрова брата да еще одного мужика -- двадцать годовъ старостой ходилъ, значитъ, должбнъ всѣ эти дѣла знать доподлинно. Это мужики-то такъ думали, а онъ ничего какъ есть не зналъ, какъ и всѣ. Развѣ таки можно, чтобъ баринъ неправильно держалъ сорокъ пять тысячъ десятинъ земли да семъ тысячъ однѣхъ душъ? Развѣ это все равно, что корову держать? И никто объ этомъ не знаетъ?.. Одно слово, дурни были, ничего не понимали -- вотъ и галдѣли. Свёкоръ-то мой и говоритъ брату: не воли это ты, Аѳоня, ищешь, а острога. А старики на свекра напустились: и такой, и сякой ты! ты воли, значитъ, не хочешь! Страсть, бывало, какъ ругали его! Досталось и мнѣ съ мужемъ... Ну, отправились наши ходоки въ Воронежъ. Пришли -- и не знаютъ, куда идти, что дѣлать. Вышли на базаръ, походили-походили -- подошли къ одной лавкѣ. Купецъ и спрашиваетъ ихъ: что вамъ угодно? Да вотъ, говорятъ, господинъ купецъ, что вы намъ посовѣтуете? Вошли въ лавку и разсказываютъ: такъ и такъ, барыня наша умерла, баринъ ей не родной племянникъ, неправильно нами владѣетъ; ищемъ мы такого человѣка, кто бы эти дѣла понималъ и насъ изъ неволи вызволилъ... Позвалъ тутъ купецъ своихъ сосѣдей, купцовъ, велѣли сызнова все разсказывать. А потомъ и говорятъ: острога вы ищете, господа старички, а не воли. Обидѣлись наши ходоки, думаютъ: врутъ, либо ничего не знаютъ.
читать дальшеПошли дальше.
Вотъ навстрѣчу имъ идетъ баринъ, такой важненькій, аккуратненькій, толстенькій, съ ясными пуговицами, А у насъ, бывало, всякаго съ ясными пуговицами за самое важное начальство принимаютъ и почетъ ему отъ всѣхъ не то, что теперь. Теперь или хоть полковникъ, хоть располковникъ, никто ему и шапки не скинетъ; а прежде всѣ встрѣчные, какъ стебельки отъ вѣтра, гнутся. Теперь даже батюшка идетъ, на него никакого вниманія не обращаютъ; а матушку такъ рѣдкій и въ лицо знаетъ. А прежде батюшка часъ цѣлый черезъ улицу переходить, потому со всѣхъ сторонъ къ нему подъ благословеніе сбѣгались. А матушкѣ, бывало, стоитъ только по селу пройтись, какъ къ ней бабы такъ и тащутъ куръ, яицъ, волну... Ну, такъ вотъ увидали наши ходоки барина, сейчасъ шапочку долой, низенько поклонились. А баринъ добрый: здравствуйте, говоритъ, господа мужички!-- Здравствуй, ваше благородіе!-- говорятъ они.-- Зачѣмъ такимъ пожаловали?-- спрашиваетъ баринъ. Они ему опять тоже, что купцамъ разсказывали.-- Ну, такъ я, говоритъ баринъ, такой человѣкъ, какого вамъ нужно. Все это дѣло я понимаю и все могу вамъ сдѣлать.-- Обрадовались мужики, кланяются:-- сдѣлай, говорятъ, милость!..-- Ладно, говоритъ, пойдемъ, я вамъ ваше дѣло покажу...-- Повелъ онъ ихъ въ большущій трехъэтажный домъ, на самый верхъ, по лѣстницѣ. Растворилъ тамъ какую-то архиву, вынулъ разныя бумаги и сталъ читать. Ну, извѣстно: что наши мужики понимаютъ? знай головой мотаютъ, да поддакиваютъ... Почиталъ баринъ, почиталъ, да и говоритъ:-- видите, ваше дѣло правое, и въ моей власти повернуть его, какъ слѣдуетъ.-- Ну, мужики опять кланяются:-- не оставь, говорятъ, ваша милость!.-- А деньги у васъ есть?-- спрашиваетъ баринъ.-- Есть говорятъ...,
-- А видно онъ дѣло-то хорошо понималъ, коли деньга прежде всего потребовалъ, засмѣялись слушатели.
-- Да, видно деньгамъ счетъ зналъ, улыбнулась и Агаѳьюшка.-- Ну, достали ходоки деньги, отдали барину. Пересчиталъ онъ и говоритъ:-- этого на ваше дѣло мало; идите и еще соберите. Когда принесете, я ваше дѣло въ ходъ пущу.-- Вернулись ходоки въ Мелентьево, разсказали всѣмъ про барина. И всѣ обрадовались, что нашелся добрый баринъ, сейчасъ же за ихнее дѣло взялся. Стали опять собирать деньги, чтобъ добраго барина ублаготворить. А свекоръ мой опять сталъ говорить брату: не воли ты ищешь, а острога. Начали опять всѣ ругать и свекра, и меня съ мужемъ, и всѣхъ нашихъ домашнихъ. Какъ разъ въ это время были въ полѣ работы: насъ не приняли въ артель, не хотятъ вмѣстѣ съ нами кашу варить. Дѣвокъ нашихъ и ребятъ въ хороводы не пускаютъ, съ улицы гонятъ... Чистая бѣда!.. Ну, собрали опять денегъ семьсотъ рублей и послали опять старыхъ ходоковъ. Пришли въ Воронежъ, идутъ по улицѣ, а навстрѣчу имъ опять тотъ же баринъ, какъ будто чуялъ, когда они придутъ.-- Здравствуйте, мужички!-- Здравствуйте, ваше благородіе!-- Принесли деньги?-- Принесли.-- Ну, давайте!-- Достали ходоки деньги, а баринъ вырвалъ ихъ у нихъ и давай считать. Мужички за бариномъ... Разъ, два, три, четыре, пять... десять... пятьдесятъ... Насчиталъ пятьдесятъ да и въ карманъ.-- Какъ пятьдесятъ? говорятъ ходоки: -- тамъ семьсотъ рублей.-- Какъ семьсотъ рублей?!-- закричалъ на нихъ баринъ:-- вы меня надувать?! Я васъ, ракаліи!..-- Испужались мужики, сняли шапки, знай кланяются. Смилостивился баринъ:-- ну, то-то, смотрите-жь, не врать! а то я васъ въ бараній рогъ скручу!.. Ну, теперь идите за мной...-- Повелъ ихъ опять къ большущему трехъэтажному дому. Свёкрова-то брата поставилъ внизу около двери да еще велѣлъ ему держать дверь, чтобъ была открытая, а того-то ходока, что двадцать лѣтъ въ старостахъ ходилъ, повелъ вверхъ по лѣстницѣ. Вотъ свёкровъ братъ стоитъ да и думаетъ, что-жь это такое будетъ? зачѣмъ это баринъ велѣлъ ему двери держать? А самъ все смотритъ вверхъ, на барина да на старосту. Видитъ: все они поднимались, да поднимались вверхъ, а какъ взошли на самый верхній приступочекъ, баринъ какъ повернетъ старосту къ себѣ задомъ, да какъ чепонётъ его ногой въ энто мѣсто, такъ староста кувыркомъ по лѣстницѣ и покатился, да въ растворенную дверь и выскочилъ на улицу. Тутъ только дядя Аѳанасій и понялъ, зачѣмъ ему баринъ велѣлъ держать дверь растворенною. А староста какъ поднялся съ зёми, да какъ пустится бѣжать! А свёкровъ братъ за нимъ. Поднялся тутъ шумъ, крикъ, свистки свистятъ, трещетки трещать, народъ бѣжитъ, ловитъ нашихъ ходоковъ: думали, что воры, аль душегубы какіе бѣгутъ. Поймали ихъ, голубчиковъ, да въ полицію. Тутъ имъ допросъ; они во всемъ и повинились. Изъ Воронежа ихъ перевели въ Валуйки въ острогъ. Начали производить слѣдствіе. Понаѣхало къ намъ начальства видимо-невидимо. Стали допрашивать: кто подбивалъ? кто первый зачинщикъ былъ. Стали тягать стариковъ да сажать въ острогъ. Поднялся по селу вой: бабы голосятъ, дѣти плачутъ. А чиновники ходятъ да грабятъ, что имъ приглянется. Чисто французское раззореніе! Сталъ ѣздить свёкоръ къ брату въ Валуйки; придетъ въ острогъ да и говоритъ:-- говорилъ я тебѣ, братецъ, не воли ты ищешь, а острога -- такъ и вышло.-- А свёкровъ братъ заплачетъ да и говоритъ:-- правда твоя, братецъ; дуракъ я былъ, что не слушалъ тебя.-- Долго такъ-то держали ихъ въ острогѣ. Только свёкрова-то брата освободили, потому онъ во всемъ повинился и обѣщался больше этими глупостями не заниматься. А тотъ-то, что въ старостахъ-то двадцать лѣтъ ходилъ, тотъ все на своемъ стоялъ: неправильно, говоритъ, баринъ владѣетъ нами; наша барыня умерла, баринъ ей не родной племянникъ -- какой же онъ намъ баринъ? Ну, его за это и оставили въ острогѣ; такъ онъ тамъ и сгнилъ... Такъ вотъ какъ было въ старину волю искать!
-
-
26.08.2023 в 13:12